На фоне автомобильных гонок 30-х годов современная Формула-1 не более опасна, чем занятия в кружке кройки и шитья, а уж по накалу спортивных страстей сегодняшние Королевские гонки и вовсе напоминают будни в доме для престарелых.
Ошибка менеджера команды при выборе покрышек может отбросить вчерашнего чемпиона в конец турнирной таблицы, да и фактор командного финансирования значит настолько много, что уже непонятно, кто именно побеждает в гонке: спортсмен или спонсор.
До Второй мировой войны все было иначе. Если вы попытаетесь обнаружить на гоночных болидах серии «Гран при» хоть какие-нибудь системы пассивной безопасности, то потерпите фиаско. А знаете почему? Потому что их практически не было. Спортсмены тех лет во многом походили на гладиаторов, им приходилось даже труднее. В автомобильных гонках вопрос жизни и смерти от зрителей никак не зависит.
Тацио Нуволари
Если попытаться определить величайшего гонщика всех времен и народов, у Нуволари вряд ли найдется много противников. Тацио стал легендой, едва придя в профессиональный спорт. В одном из первых соревнований он упал с мотоцикла и сломал обе ноги. По версии врачей, выйти на трек ему не было суждено уже никогда. По версии Тацио ближайшая гонка состоялась на следующий день. Едва не по пояс упакованного в гипс спортсмена привязали к мотоциклу его механики. Они же ловили его на финише.
Говорят, некоторые вехи в биографии Нуволари это выдумка его поклонников. В частности известный эпизод, когда он на финальном ночном этапе 16-часовой гонки почти сорок минут преследовал лидера с выключенными фарами, на последних метрах вырвался вперед и обогнал соперника буквально на считанные доли секунды.
В случае Нуволари отличить ложь от правды не так просто. Поверх его гоночного комбинезона нередко красовался гипсовый корсаж. Это значило, что после очередной аварии Тацио убежал из больницы и примчался обратно на гоночный трек. Рассказывают, что он был абсолютно нечувствителен к боли. Рассказывают, что он управлял машиной в своей собственной манере, нарушая все придуманные до него правила. Многие пытались копировать его технику, но всегда безуспешно. Когда Энцо Феррари нанимал его в свою команду, Нуволари посоветовал ему покупать гонщикам билет в один конец – в случае чего гроб доставят на родину бесплатно.
Апофеозом его карьеры стала гонка в Нюрбурге в 1935. По сути это была схватка Нуволари и всей технической мощи Германии. У соперников лопались шланги, ремни и нервы. У Тацио – только ремни и шланги. Под гробовое молчание германской публики в целом, и вождей нацистской партии в частности, он на хиленьком, устаревшем Alfa Romeo одного за другим обходит немецких гонщиков, выступавших на сверхмощных по тем временам Mercedes и Auto Union.
Нуволари был одержим автоспортом. Оба его сына умерли от туберкулеза, его собственное тело едва не разваливалось от многочисленных травм. Животная, маниакальная страсть к победе на треке, это, пожалуй, единственное, что осталось у Нуволари неповрежденным. Его гоночная карьера продолжалась три с половиной десятка лет, и остановить Тацио смогла только астма и пришедший следом за ней паралич. От ушел из спорта за месяц до рождения новой гоночной серии – Формула 1 и умер в 1953, попросив похоронить его в шлеме и комбинезоне.
{mospagebreak}
Бернд Розмейер
В середине 30-х годов Германия напоминала подростка, попавшего в кризис переходного возраста. Нация стремилась быть первой во всех областях человеческого знания, но спорт, война и технологии пользовались особым приоритетом. Потому и оказались в фаворе автомобильные гонки – высокотехнологичный вид спорта, по числу летальных исходов на количество участников вполне сопоставимый с небольшими вооруженными конфликтами.
Перспективы у молодой немецкой команды Auto Union открывались радужные: конструктором нового гоночного болида был Фердинанд Порше, собирались машины на великолепном заводе Horch, но вот гонщиков, таких, которые смогли бы завоевать все пьедесталы мира, на горизонте пока не было. Кому-то пришло в голову позвать на смотрины Бернда Розмейера, чемпиона местных мотоциклетных соревнований.
Когда молодой человек пришел на свою первую тренировку, вместо комбинезона на нем был строгий деловой костюм. На вопросы директора команды Вилли Вальба он ответил, что приглашение в Auto Union для него большая честь, и он решил, что следует одеться торжественно. Показывать мастерство ему предстояло на знаменитом Нюрбургском кольце. Во время мотоциклетных соревнований он хорошо изучил эту трассу, но подвел молодецкий задор: Бернд слишком активно орудовал газом и машина вылетела с трассы на обочину. Юный Розмейер очищал свой парадный наряд, механики подсчитывали повреждения, а менеджер команды решал, как дальше поступить с этим задиристым неумехой. И, в результате, сделал его запасным пилотом, дабы тот поучился пользоваться педалью тормоза.
Начался сезон 1935 года, все шло своим чередом, но Вальба замучили записки, постоянно появлявшиеся на самых видных местах: «Почему не выступает Розмейер?», «А где же машина Розмейера?» Вряд ли стоит объяснять, чьей рукой они были написаны.
Вскоре Розмейер становится первым пилотом команды и успехи следующих двух лет сделали его одним из величайших гонщиков за всю историю гонок Гран При. В 1937 он установил новый рекорд скорости для 8-литровых болидов, преодолев зачетный участок трассы Франкфурт–Гейдельберг со средней скоростью 406,3 км/ч.
В профессиональном спорте он провел всего три года. 27 января 1937 года он сел в специально подготовленный болид, выполненный в соответствии с последними разработками в области аэродинамики, что бы установить новый мировой рекорд скорости для сухопутных транспортных средств. Заезд проходил на трассе Франкфурт-Дармштадт. Розмейер плохо рассчитал поправку на ветер ветер, и болид сорвало с трассы на скорости, близкой к 490 км/ч. «Это должно было произойти рано или поздно», - говорил потом другой знаменитый гонщик Рудольф Караччиола, - «он вообще не знал что такое страх, а это иногда плохо».
Джузепе Кампари
Джузеппе любил все то, что положено любить истинному итальянцу: вкусную еду, оперное пение и спортивные машины. Но не поварское искусство и не арии, исполненные глубоким, чувственным сопрано сделали его знаменитым – Кампари вошел в историю как один из самых успешных гонщиков первой половины XX века. Нередко ему доводилось работать в паре с великим и ужасным Нуволари. Вместе они катались за Maserati и за Alfa Romeo. Правда в отличие от неуживчивого Тацио, регулярно конфликтовавшего с руководством и влезавшего в сомнительные истории вокруг гоночного тотализатора, Джузеппе побеждал благодаря спокойствию и расчету.
Почти двадцать лет Кампари удавалось выступать, не попадая в серьезные аварии. Фортуна отвернулась от него на итальянском автодроме Монзо. Некоторое время Джузеппе возглавлял гонку, но неожиданно под колесами его болида оказалась лужа масла, вытекшая из пробитого шланга другой машины. Автомобиль мгновенно потерял управление. Шедшему следом Баконину Борзачини не удалось избежать столкновения с исковерканным болидом Кампари и после мощнейшего удара его автомобиль вспыхнул. Оба гонщика погибли на месте. Через несколько минут на том же месте попал в аварию польский спортсмен по фамилии Чайковский. И снова летальный исход. Эта катастрофа стала очередным штрихом, дополнившим и без того не самую блестящую репутацию трассы в Монзо.
Источник: Мужской журнал MENsTiME